|
И это есть очень тонкий и интересный вопрос кем и как Крым заселялся после депортаций. А заселялся он кроме
ком. элиты, простите, человеческим
отребьем. Почему я могу так говорить, потому, что изучал документы, которые с ясностью показывали, как оказалась в Крыму значительная часть
людей после депортации крымских татар и других "меньшинств". А происходило это приблизительно так: присылали председателям колхозов на
территории Украины резолюцию "командировать" - переселить в Крым столько - то человек.
Председатель чесал за ухом и посылал . . . , кого?
Лучших работников, как это показывало советское кино? Конечно же нет, а всех пьяниц, прохвостов, воров и неугодных. Так и создавалась
сегодняшняя "элита" Крыма, которая люто ненавидит возвращающихся депортированных и новых деловых людей. И те и другие - "чуждый" элемент. Ох и
наслушался же я в публичном транспорте от моих братьев славян про "черномазых и узкоглазых татар", и это чаще всего высказывалось в лицо с
целью спровоцировать, чтобы потом сказать: "Вот, видите, какие они! Мы же говорили, что они нехорошие." Те же методы, то же отношение вскоре
настигло и меня из-за моей "необычной" для этих мест веры и из-за цвета кожи моей жены, из-за того, что я "новый крымский" и из-за того, что
публично защищал "черномазых" депортантов, дружил с ними. Кстати сказать, - крымские татары оказались лучшими сельскохозяйственными
работниками в отличии от вечно пьяных и вороватых моих соплеменников, которые за водку и за советскую власть готовы были и семьи свои заложить.
В Крыму бытует такая грустная парламентская "шутка", что коренной нацией Крыма является последний завоеватель. Это именно так.
К своему "несчастью", я оказался не только "новым Крымским", но и руководителем небольшого прихода Церкви Иисуса Христа Святых Последних Дней,
единственного в сельской местности на Украине. Вообще - то, строго говоря, всё и началось с противостояния веры и неверия. Я оказался
"иноверцем" среди коммунистов. Первые же мои шаги на Крымской земле проявили противоречие истинной веры и глубоко устоявшегося за годы
социализма неверия, особенно сильного в руководящих кругах. Но, впрочем, наши чиновники достаточно "мудры", чтобы понимать, что открыто
преследовать человека за веру в стране, которая во всеуслышанье продекларировала равенство всех религий себе во вред: можно ведь и должности
лишиться, а как государственное должностное лицо, нарушающее конституцию, можно и пред судом предстать (хотя, к сожалению, пока ещё таких
прецедентов не было).
Собственно говоря, - мои прямые трудности и гонения начались именно тогда, когда я однажды высказал своё мнение по бесконечно затрагиваемому
вопросу о религии.
Не выдержав очередных религиозных выпадов на хозяйственном собрании в районной
администрации, на которое нас, сельскохозяйственных
руководителей, как в добрые советские времена собирали "на ковёр", я сказал руководителю
гос. администрации, что если я ещё раз услышу на
хозяйственных собраниях религиозные выпады от главы районной администрации, то я просто подам в суд.
На следующий день глава местной администрации вызвал меня в свой кабинет, где ожидали меня ещё несколько высокопоставленных чиновников, и в их
присутствии вдруг изменив обычную довольно грубую и пренебрежительную форму своего общения, прилюдно извинился предо мною за религиозные
выпады в мой адрес и вежливо так спросил: "Всё у нас с вами улажено?". Я говорю: "Да".
Он спрашивает вновь: "Вы более никаких претензий не имеете против меня?" Я ответил, что не имею. Обрадованный и удивленный вышел я из
рай. гос. администрации, думая о том, как порою я бываю несправедлив к людям: вот, я думал, что этот высокопоставленный чиновник, грубый,
несправедливый и предвзятый человек, а он оказался тонким, понимающим, вежливым и способным к раскаянию . . .
К сожалению, - радость моя оказалась наивной и недолгой, ровно через неделю в моём хозяйстве была изъята силовыми структурами района в момент
посевной вся работоспособная сельскохозяйственная техника. Исполнители, совершавшие свою работу в грубой и провокационной форме (селяне их
назвали просто бандитами) прямо сказали, что это мне коммунистический привет от главы
гос. администрации. И бывший среди них милиционер
пригрозил мне, что если я буду "дёргаться", то это будет наименьшая из моих потерь.
На этой же "прекрасной" неделе одновременно и слаженно на моё предприятие обрушился поток исков и судебных дел, связанных с предприятием и его
долгами, мнимыми, устаревшими, списанными и вообще несуществующими. Не успел я оглядеться, как на меня лично, как на руководителя предприятия,
"наехала" прокуратура лесного хозяйства и природоохранные организации, с угрозами посадить за несоблюдения каких-то ещё советских норм ведения
лесного хозяйства, которые были допущены ещё при жизни колхоза, а меня как
правопреемника - за решётку!
Когда я не остановился и продолжил посевную, наняв (себе в убыток) технику и начал отбиваться от исков, фильтруя их с помощью юристов и
обратившись с жалобами в вышестоящие органы власти, тогда была подключена районная прокуратура, сотрудники которой без санкции прокурора, но,
как позднее оказалось, с полного его ведома и согласия, насилием с нанесением телесных повреждений отобрала часть документов предприятия
(вторую же часть мне удалось спасти элементарным бегством).
После этого я обратился в вышестоящую прокуратуру с жалобой на незаконные действия прокуратуры района и стал доказывать незаконность уже
второго изъятия тогда техники, теперь документов предприятия и вопиющего беззакония и насилия. Мне пообещали, что разберутся и потребовали от
районной прокуратуры, чтобы та немедленно вернула изъятые незаконным образом документы, районная прокуратура пообещала вернуть. На следующий
день, когда я встретился с прокурором по поводу возврата документов, и в присутствии тех, кто собственно их изымал, прокурор начал выяснять
суть дела и поняв, что то, что я говорю о беззаконии и насилии - правда, он попросил меня на минуту выйти из кабинета . . . Когда меня
пригласили вновь, прокурор прямо глядя мне в глаза веско и членораздельно произнёс: "Ваших документов здесь никогда не было!" Я говорю: "Как
же, только что ваш сотрудник рассказывал, как он отобрал документы без вашей санкции и вы были неприятно удивлены, что было насилие, и мы даже
сняли побои у районного суд. мед. эксперта?" Тогда прокурор вновь членораздельно, с ударением и угрозой в голосе произнёс: "Ваших документов,
здесь, никогда не было! Вы всё поняли?!"
Я всё понял!
Но продолжил бороться.
Окончательного документа от суд. мед. эксперта получить не удалось, акт обследования, куда-то пропал, "затерялся, всё бывает". Через
некоторое время выяснилось, что те незаконно изъятые документы всплыли в другой силовой структуре, которая якобы приобрела их "совершенно
законным путём". А из прокуратуры Крыма, на мои запросы и жалобы пришло письмо, что всё было сделано законно и на меня открыто "было" (?!)
уголовное дело (оно действительно, задним числом было открыто на меня), внизу документа из Крымской прокуратуры красовалась подпись, никогда
не догадаетесь какая . . . я долго смеялся когда прочёл: Пилат (!) Так что "распятие" состоялось, как пел Володя Высоцкий: "А в тридцать пять
распяли, но не сильно . . . "
В этой стране всё просто, если вины нет, то её можно создать.
Оказывая всяческое давление, начиная от распространения ложных нелепых слухов среди невежественного и прокоммунистически настроенного
населения, которое всё ещё мечтает о возвращении в СССР, запугивания и религиозных оскорблений и заканчивая насилием были разогнаны работники
предприятия. В прокуратуре мне прямо сказали, что они найдут повод, чтобы "упечь Мормона" лет на 10-12 в тюрьму.
В общем дальше - хуже.
Поняв, что без сильной юридической поддержки мне не обойтись, я с остатками документов уезжаю в другой район и город и представляю всё дело
мощной аудиторской и юридической правозащитной фирме, которая внимательно изучила мои документы и узнав, что я на законных основаниях выкупил
300 га земли в личную собственность, вдруг огорошивают меня неожиданным вопросом: "У вас есть возможность уехать за рубеж?" . . .
Я говорю: "Почему, я должен бежать? Ведь я прав!". Они отвечают, что именно потому, что я прав и нет законных оснований отобрать у меня
землю, сейчас у меня проведут обыск, под любым мыслимым и немыслимым предлогом, и вдруг "обнаружат" у меня наркотики или оружие или
взрывчатые вещества и у меня окажется более чем предостаточно поводов к задержанию, а из заключения доказывать что ты не верблюд будет очень
тяжело. Также они сказали, что дел, подобных моему, у них множество и опыт достаточный в "решении" таких вопросов, чтобы искренне и серьёзно
посоветовать мне, как можно скорее забрать свою семью из места нашего жительства и спрятать где подалее. А самому как можно скорее искать
возможности к эмиграции семьи.
Представьте себе перспективу эмиграции для человека, который не знает иностранного языка, никогда не стремился к иммиграции и не думал о ней и
всё делал для того, чтобы укрепиться у себя на родине, у которого никого за рубежом нет и которому уже 50 лет, хотя и здорового образа жизни
(я не пью спиртного, не курю и не принимаю никаких наркотиков, занимаюсь спортом и веду здоровый образ жизни), но всё же 50 лет ты думал и
стремился к одному, и вдруг - что то совсем иное!
Я сказал, что хотел бы всё таки доказать свою правоту, тогда юристы этой фирмы мне сказали: "Если у вас очень много денег, очень много времени
и не жаль семью, то мы готовы взяться за этот дело без гарантий победы справедливости, как понимаете её вы, верующий христианин . . . "
И отведя меня в сторону, тихо и очень серьёзно глядя мне в глаза ведущий юрист этой правозащитной фирмы сказал мне: " Знаете, вы хороший
человек, и потому мой вам совет - не нужно ваших денег и бесполезных жертв, - спасайте свою свободу и свою семью".
Вот такая, вкратце, история.
Я конечно очень разочарован утраченными возможностями развития в Крыму, ибо с ним связывал свои творческие и бизнес реализации, крепко
обустраивался и имел прекрасные планы, но период, прошедший с того момента, как я вынужденно "эмигрировал" из своего дома и села в котором
жил, где было у меня всё, к чему привык и что любил: свой дом и земля, мои лошади и собаки, мой приход и мои братья и сёстры. Однако этот
прошедший период подтвердил мне множеством новых примеров, что на Родине я в плену (!), и что Родина моя, это как поёт прекрасный Питерский
бард Александр Дольский: "наша любимая, страшная, наша собака цепная . . . ", и что назад пути нет, он есть лишь впереди. Но я христианин и
унывать мне не пристало.
Вот пожалуй и всё, для начала.
С уважением, Евгений.
|
