|
Где - то там далеко . . .
Мне позвонила знакомая. От туда, из «Совка». Поболтали о том, о сём, а потом она меня спросила взволнованным голосом:
- А что они говорят о «Норд-осте?»
- О чем? - к своему стыду не понял я, но сразу поправился:
- А, про заложников . . . Я спросил осторожно:
- А у тебя, что там родственники? Тут удивилась уже моя собеседница:
- Нет, но это такая трагедия . . . ?!
В конце концов, пришлось объяснять, что голландцы люди практичные и очень не любят тратить энергию на те вещи, которые не касаются лично их
или их семьи. И что терактом в Москве интересуются по большому счету только те, кто это должен делать по долгу службы: дипломаты,
правозащитники или журналисты, а для большинства бюргеров московская драма, также как впрочем, и происходивший параллельно арест
вашингтонского снайпера - это новое телевизионное шоу на си-эн-эн. Возможность переключить телевизор с навязшего в зубах ес-бэ-эс-зес-овского
Джерри Спрингера или «Большого брата» от «Вероники» на что-либо более интересное.
Хорошо помню такой эпизод, случившийся в далеком девяносто пятом году, когда, еще не остыв от исторических событий на родном Кавказе, прибыл я
в страну тюльпанов. Я помнится, заблудился однажды в доках на севере Амстердама и спросил дорогу у копавшегося в своей машине голландца. А
тот, то ли от добродушия, то ли чтобы проявить толерантность, вызвался меня подвезти. В машине мы разговорились (на английском, естественно),
голландец стал расспрашивать, кто я мол и откуда. Я ответил, что из Грузии.
- А, у вас там война - проявил эрудицию мой собеседник, - этнический конфликт и «звиадисты».
- Да.
Тут голландец задумался на мгновение и выдал:
- Вы знаете, Грузию смотреть по телевизору уже неинтересно. Югославия гораздо интереснее . . .
Тогда, семь лет назад, я вспылил. Потребовал остановить машину и вышел, гордо хлопнув дверью. Лишь обоснованный страх перед местной полицией
удержал меня от того, чтобы не дать моему тогдашнему собеседнику в рожу, увеличив тем самым количество статей о «немотивированной агрессии»,
которую некоторые иммигранты испытывают к коренным голландцам.
Лишь спустя годы я понял, что ничего особенно ужасного мой случайный попутчик собой не представлял, обычный средний голландец, бухгалтер или
кассир, которых миллионы в этой маленькой стране. И раз уж я выбрал эту маленькую страну для проживания, то к обычаям этих миллионов мне
придется волей - неволей привыкать.
А совсем недавно произошел еще более характерный случай. Я готовил выставку своих картин в Амстердамской библиотеке (я художник по профессии).
Однажды заметил, что рядом с моей экспозицией копошатся молодые ребята и девушки отвязно-альтернативногб вида, с какими-то столами и стендами.
Одна из девиц была очень уж хорошенькой; я подошел и завязал разговор. Девушка оказалась общительной. Выяснилось что мои соседи по экспозиции
- это активисты знаменитой правозащитной организации «Амнести Интернэшнл», организующей акцию прямо тут, в библиотеке. Параллельно со светской беседой девушка развешивала на стенде ужасные фотографии скрюченного женского тела, каких-то наручников, пистолетов и прочих инструментов насилия. Я поинтересовался, что собственно, изображают фотографии. Моя собеседница сделала важное лицо, серьезно взглянула на
меня серыми глазами, извлекла из-под стола некий формуляр и сообщила, что собирает подписи в пользу женщины, которую боливийские полицейские
изнасиловали, оставшись при этом безнаказанными. Мне, естественно, было предложено подписаться. Пробежав формуляр глазами, я обнаружил, что
речь идет вовсе не о Боливии, а о Судане, где женщину то ли изнасиловали, то ли закидали камнями оставшиеся безнаказанными мусульманские
фанатики. Я сказал об этом своей собеседнице.
- Какая тебе разница Боливия или Судан? - сморщила она носик. - Это где-то там, короче говоря - она махнула рукой в сторону окна и продолжила,
- тебе что, трудно просто расписаться, без аннотаций? Это вовсе не высокомерие и даже не черствость, как могли бы подумать некоторые. В конце
концов, те же самые люди могут рыдать над сломанной розой или больным котенком. Все описываемое - это следствие веками культивировавшейся в
Северной Европе традиции интересоваться только своими делами и не обращать внимания на чужие, не проявлять бурных эмоций и не поддаваться этим
эмоциям, жить рассудком, а не чувствами. Прожив в Нидерландах несколько лет, я обнаружил, что голландцы точно так же бесстрастны и в отношении
собственных трагедий. Когда летом 2000 года половина городка Энсхейде взлетела на воздух в результате пожара на складе фейерверков (больше
похожего на взрыв склада боеприпасов) я, по советскому опыту, ожидал взрыва возмущения, национального траура, может быть, митингов и бурных
дискуссий на улицах. Но ничего подобного. Газеты действительно вышли с аршинными траурными заголовками: этим дело и ограничилось. На улицах, в
кафе или в офисах никто даже и не обсуждал трагедию. Люди пили кофе и пиво, ходили на вечеринки, флиртовали, толпились на распродажах; мне не
встретилось ни одного человека, озабоченного происшедшим. Глядя на занятых повседневной рутиной бюргеров, сложно было себе представить, что
всего в нескольких километрах соотечественники этих людей роются в развалинах домов, пытаясь отыскать близких, оплакивают погибших и без вести
пропавших, кричат в агонии. Когда я поделился этими мыслями со знакомым голландцем, тот отреагировал по-прежнему невозмутимо:
- А чего ты хочешь? У нас здесь не Россия. Спасатели делают свое дело, мои родственники не пострадали, правительство создало комиссию по
расследованию происшедшего, так зачем же я должен забивать этим голову?
Очень похожей была и реакция на 11 сентября. Голландцы на денек приглушили музыку на дискотеках, но на большее их уже не хватило. Уже
тринадцатого числа, как ни в чем не бывало открылись клубы и дискотеки, а теракты в Америке были вытеснены из повседневных разговоров более
важными вещами - последним матчем «Аякса» и «Фейнорда», ценами на продукты и увеличением расходов в связи с введением евро. Если приезжие
американцы пытались высказать недовольство, то им вежливо и бесстрастно объясняли, что людей в ВЦ и Пентагоне, конечно же, жалко, но это их,
американская, проблема, что правительство Голландии уже координирует действия с американским, а простому голландцу надо кормить семью, и что
именно способность заботиться о своей лавке больше, чем о мировой революции, сделало Голландию процветающей страной и помогло пережить лихие
годы в прошлом.
Так что те из россиян, кто окажется в эти тяжелые дни в Северной Европе, не должны обижаться на то, что местные жители не очень-то
сопереживают российской трагедии. Не надо обижаться и на тех, кто скажет вам, что по большому счету теракт в Москве - всего лишь
малозначительный эпизод и что на Бали, да и в Израиле людей гибнет гораздо больше. В конце концов, для них захват заложников и был эпизодом,
который находился денек-другой в горячих новостях, а потом был вытеснен более важными с точки зрения местных редакторов событиями.
Старушка-Европа действительно видела и более крутые теракты. Не надо обижаться и российской власти, которая не может понять логику проведения
датчанами всечеченского конгресса. Логика проста: конгресс запланирован давно, деньги на него уже потрачены, и невозможно понять
рассудительному бюргеру, почему такое мероприятие должно быть отменено из-за какой-то истории, которую он, бюргер, видел краем глаза по
телевизору. Не надо обижаться российским правозащитникам, которые пытаются привлечь внимание к слишком уж большому количеству жертв в
«Нордосте» и к таинственной истории с газом. Этим делом занимается ПАСЕ, скажут вам, по поводу погибшей гражданки Голландии идут консультации
на уровне министров иностранных дел, ее родственникам выплатят страховку, а для среднего голландца есть более важные новости в политике: к
примеру, увеличатся ли субсидии на жилье и изменятся ли налоги. В конце концов, это ваше правительство и ваши этнические меньшинства, скажут
вам. Так что, мол, сами и разбирайтесь.
Я попытался объяснить все это позвонившей мне женщине. Но только она, по-моему, меня не поняла и обиделась. А знаете, что самое интересное, а
может быть, и страшное? Когда она меня спросила по телефону, что говорят о теракте и о жертвах, я не сразу понял, о чем она говорит, а потом
вспомнил, что и сам я о заложниках в Москве почти не задумывался. Нет, я не игнорировал эту новость, исправно следил за развитием событий,
читал комментарии в Интернете. Но по большому счету голова у меня была занята другими делами: переговорами насчет погашения долга, прибавкой к
жалованию на моей парт-тайм работе, приближающимся окончанием налогового года и возможным изменением правил моей медицинской страховки -
«зикенфонда». А заложники . . . Это было там, где-то далеко от меня, в телевизоре и в Интернете, и никакого отношения к моей жизни уже и не
имело . . . Я живу здесь уже семь лет. Надеюсь, что после этих слов вы меня простите.
Ник ГАБРИЧИДЗЕ
Ответы на статью: "Где - то там далеко" направляйте на адрес: todos@mail.ru
В названии тема пишите Где - то там далеко
|
