тут - tspechory.com

Я вышла с автобуса и сразу увидела своего сына - третьеклассника. Прямо на тротуаре лежала моя скатерть и на ней надпись: холодное пиво. Игорешка зарабатывал на жвачку и чипсы. Я оглянулась. Никто меня не видит, и подошла
- Ну, и как идет торговля?
Не моргнув глазом, не смутившись, как я ждала:
- Нормально, видишь, только мое пиво и берут, я бегаю домой и беру бутылки из холодильника.
Дождалась я помощника, и торговать, и употреблять скоро начнет! Муж в это время митинговал с демократами, не отрываясь от телика, слушал Собчака и Попова, переживал за обиженного несчастного Ельцина и продолжал бесплатно создавать математическую модель какой-то ионосферы над экватором. Теоретик - это диагноз, с зарабатыванием денег несовместимый. Шеф моего КБ, дальновидный авантюрист, нас, конструкторов, выкурил, а под вывеской научной конторы создал автосервис, тогда еще подпольно, и ушел от налогов, и оставил за собой самую дорогую землю у Верхнего озера.
Народ созрел и двинул, кто в Польшу торговать всем, что накопила наша индустриальная держава, от металлических линеек и иголок до столовых ложек, подносов и прищепок, а те, кто пошустрее, и к Турецким берегам и в Эмираты за электроникой и кожей. В аэропортах стоял треск от заворачиваемых скотчем полосатых сумок. Надо и мне что-то предпринять, чтоб не погибнуть! Водка по талонам все прибывала в наш дом; пить ее, Слава Богу! некому, а не выкупать грех, т.к это - товар - деньги - товар (пригодилась вузовская политэкономия). Игорешка меня просветил, как на себе увезти в Польшу 20 бутылок водки и столько же упаковок Мальборо. Оделась во все вместительное и стала похожа на огородное пугало. Муж проводил меня до Багратионовска, и я осталась на границе с товаром на себе и с надеждой, что кто-то и меня подберет и провезет. Поехала в ночь, так проще, таможня не шмонает. Тех, кто просились на подсадку, было много, но они были молоды, а мне за 50. Брали лишь паны, они тоже везли паливо (бензин), табак и водку, и лишние русские с тем же товаром были им ни к чему, но заработать на перевозке они не прочь. Меня не брал никто! Я прошла всю колейку (очередь), и только с последнего малюка (польская малолитражка) меня окликнул парень:
- Сидай, пани! Где едешь?
Я ехала в Корж - его город. Тут же выяснилось, что вокзал меня не спасет, а ночевать мне негде. Мечислав решил забрать к себе домой.
- А что скажет жена?
- Была бы пани млода и файна - то б не взял, а за таку ниц.
Убитая наповал такой оценкой, я безропотно умолкла. Квартиры такие я видела только в кино. Безработный Мечислав подрабатывал в Австрии летом, и этого хватало на приличную жизнь, ну, а страна ему платила 2 миллиона злотых, и работать было бы глупо. Жена была научителькой. Увидеть гостью из России пришли соседи, и всю ночь пели и пили сильно разбавленную Спрайтом водку и вели дружескую беседу с представительницей оккупантов, красных. Я на ломанном украинско-польском рассказала им об их Шопене, Мицкевиче. Взяла у них на полке и пересказала рассказ Анри Барбюса Милощ ("Нежность"). Рассказала о памятниках панам Потоцким в их, когда-то, Каменец-Подольске. Спела с ними "Еще Польска не згинела". Мои новые друзья простили мне, что я русская и уложили спать в гостиной. Утром Мечислав увез и продал всю мою водку; разложил все мои заработанные злотые по ранжиру, объяснив мне что на них можно купить. Вдвоем с женой они подарили мне красивое пуховое платье, свои иконки, отвели на рынок, где я всего накупила, и проводили до границы. Я была приятно ошарашена. За что такая милость?
- Гость в дом - Бог в дом! - В один голос ответили мне Малгожата и Мечислав.
Мой первый прорыв на Запад окрылил меня. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих!
Лидия Суроткина, март, 2002, Калининград