"Край родной, навек любимый". Рассказ Лидии Суроткиной из серии рассказов:
"Как живется русскому на земле Прусской?"

Прибалтика! С чем ассоциируется этот звук? Да, с Эстонией, Латвией и Литвой, но, увы! не с Калининградской областью. И это не географическое место, а пласт культуры народов, селившихся на побережье Балтийского моря, от которого до Кенигсберга всего-то 33 км, до городка Кранц в начале Куршской косы.
Теперь - это курорт Зеленоградск. А завершает косу, заснувший под звуки поющих песков с 17 века и сохранившийся в первозданном виде, рыбацкий литовский поселок Йодкранте, один из трех поселков с общим именем Неринга. Паланга уже с той стороны залива, а первый и самый любимый у калининградцев - Нида, малая точка на Куршской косе.

Где, ах! как бы мог, навсегда б я осел,
И ходил бы ночами на Дюны.

Собирался осесть в этом, одном из трех поселков Неринги, Вадим Егоров, московский поэт.
В этот, почти безлюдный, умытый заливом поселок, наезжали наши прод-экскурсионные автобусы и, как саранча, сметали все с прилавков магазинов. Все было так, как и 300 лет тому: снасти рыбаков на берегу, желтые домики крашенные с деревянными плошками, литовскими языческими божками, и каждый камушек украшал цветники-горки. А потом спешили за грибами, лес был кругом, и мы возвращались в свой город, надышавшись чистым морским воздухом и с полными добычей сумками.
Экскурсии были и в Каунас, и в Паневежис к Банионису, и в Клайпеду. Голодные калининградцы охотно посещали сытую Литву: близко, и одним глазком на их культуру можно было, в промежутках между магазинами, взглянуть. В столице литовского народа Каунасе, мы, посетив музей чертей или Чюрлениса, бежали на Лайсвес Аллее с модерновыми кубическими зданиями и шикарными магазинами, гребли все подряд и усаживались в уютное кафе "Рутинка", наслаждались дымящимися в сметане цепелинами и неповторимо ароматным кофе с пирожными. Для нас это был свой маленький праздник, почти свой Париж, настоящего мы и не мечтали тогда увидеть.
Летом, добравшись с косы на пароме в Клайпеду, куда мы чаще всего просились в командировки на суда, я быстро делала эскизы будущего проекта установки приборов и шла любоваться архитектурой немецкого Мемеля, теперь литовского порта: города, в основном, невысоких строений, переходящих в сплошные красные стены с красными готическими крышами, и на каждом доме своя символика: то ли кораблик, то ли циферблат, как на здании музея часов.
Вот с такими представлениями о Литве я пришла работать в строительную фирму "Акмена". Тогда все советовали начать "свое дело". Я сапог тачать не умела, где взять глину, чтоб обжигать горшки не представляла, а, значит, осталась без всякого дела. Вокруг, как грибы, росли ТОО, ООЗТ, ЧП и мне это напомнило НЭП и ВХУТЕМАС с их грустным финалом.
Поляки и литовцы ринулись в Калининград, как герои Джека Лондона, в Клондайк за золотом. Надо отдать им должное, Советы не успели отбить им руки, и они, в основном крестьяне, сохранили и навыки к труду, и даже быстрее нас освоили новые технологии. У них была безработица.
Наша фирма строила спешно жилье для военнослужащих, выдворенных из Германии и стран Балтии, на деньги, которые дали немцы. Денег было немеряно, и до сих пор не проверено, кто их украл. Я снабжала фирму бетоном и раствором. Очень скоро убедившись, что все это идет налево частникам, попыталась хоть как-то контролировать машины. На что водитель, литовец, мне заметил:
- Дура, у нас каждый литовец идет на работу и уже знает, что он украдет до обеда для дома и для семьи, и что после обеда для себя, чтоб пропить с друзьями. У нас всех трехэтажные дачи, а у тебя, снабженца, сарай из старых шпал. Так кто из нас умней жил?
Господин Анзельмас, наш шеф, отсидевший срок при той власти за мешок или вагон украденного цемента, щедро дарил нам по праздникам подарки и даже устроил новогодний вечер в немецком подземелье, который фирма перестраивала под бар-ресторан. Старые прокопченные кирпичные стены я закрыла новогодней газетой, где всех наших коллег изобразила пушкинскими персонажами "Сказки о царе Салтане". Хлипкий Анзельмас, увидев себя князем Гвидоном, так обрадовался, что тут же оценил мое творчество в 100 руб премии при зарплате 400 рэ.
Фирма, конечно, не достроила начатые дома, все разворовали. Но шеф создал новую фирму у себя в Литве, спасая себя и свой народ от суда и безработицы.
Поменяв, как все "новые русские" свою жену на новую молодую, он осел в Швеции все на те же эвакуационные деньги наших бездомных военных. Опять же, судить его невозможно, далеко и надежно спрятался. Снова мы в дураках. Чего ж нам, русским, не достает? Ума или наглости?
В Литве есть построенный нашей общей страной завод по переработке нефти из Горького, Перми, из Сибири. Начав работать в фирме по железнодорожным перевозкам, я ездила на этот завод "выбивать" цистерны с мазутом и нефтью. Мажейкяй выглядел на нашем фоне городом из Арабских Эмиратов. Литовцы там были господа, так и обращались мы к ним, просители нефти. Конечно же, все мы ехали с "дарами".
Я зашла к Галине, главному диспетчеру завода, а к ней еще пришел проситель, уже от Лукойла, и я удалилась в коридор. Снова захожу, а у нее на запястье скромненький браслет из изумрудов. Похвасталась мне браслетом из изумрудов, который ей только что подарил один из просителей, подчеркнув этим, что наши бутылки коньяка для нее мусор. Я лично никогда не видала, чтоб нашим секретаршам дарили что-то больше шоколадки.
Вот и дорос литовский народ до ЕС, просятся, и их подтягивают миллионами долларов. А калининградской области фигу в нос - рожей не вышли. Они все дотянулись до возможности носить изумруды, а янтарь им не нравится, хоть и этот товар они сгребли у нас на халяву.
Крестьяне, до конца 14 века сохранявшие язычество, они и сейчас в своих традициях верны ему. В день поминовения предков, они все побросали инструменты, машины и кинулись домой, успеть пройти шествием со свечами. Накануне Рождества они накрывают стол с двенадцатью блюдами, и ни одного скоромного. Как 700 лет готовили предки, так и они все строго выполняют. Скорее наш народ исчезнет как этнос, чем Литва. Уважают они себя! Христианство у них запоздало на пару столетий, Ливонский орден оборонил их, и слияние язычества и христианства прошло безболезненно, и помогло сохранить традиции, язык и свою нацию. А главное! Они чтут Бога и Бог их не забывает.
Продолжение следует.
Лидия Суроткина, апрель, 2002, Калининград